Форум ФККП

Станица Курганная. «Трубка».
Въ станице Курганной Персiей пахнетъ.
Много казаковъ были когда то женаты на персiянкахъ.
Говорятъ, въ ихъ рядахъ были даже и некоторые мужчины — выходцы изъ Персiи.
Такъ ужъ повелося: если закурили, такъ закурили — трубки.
Курить изъ трубокъ стало обычаемъ въ станице.
Где бы ни собрались — обсудить бы что или просто побеседовать — сейчасъ же трубки вытаскиваютъ и, глядишь, задымили уже.
Чаще всего велись разговоры по праздникамъ въ церковной ограде. Ждутъ ли начала службы, или ея конца, чтобы крестъ поцеловать — стоятъ или прогуливаются, знай себе разговоры ведутъ и изъ люлекъ дымъ пускаютъ. Ну, а если надо въ церковь заходить, сейчасъ трубки о фундаментъ выбьютъ и въ Божiй храмъ пошли.
Отъ этого выколачиванiя фундаментъ такъ обтерся и оббился, что и случилось большое несчастье…
Услыхали, однажды, те, кто не пошелъ къ обедне въ одно изъ воскресенiй, грохотъ, трескъ и громовой шумъ, вышли изъ куреней на улицу, спрашиваютъ:
— Въ чемъ дело?
— Что случилось?
Бежитъ казаченокъ..
— Что за шумъ?
— Беда-а… Трубки казаки выколачивали, хвундаментъ разсыпался и церква рухнула… Отъ попа одинъ чувякъ только и виднеется изъ подъ обломковъ.
Разинули все рты, а ругать то и некого. Каждый въ этомъ за собой вину чувствовалъ…

Станица Попутная. «Огурцы».
Захватили казаки девку въ кукурузе.
Сидитъ она на корточкахъ и нехорошимъ деломъ занимается.
Подкрались къ ней…
— Ты что делаешь? а?
Вскочила она испуганно, засунула грязный огурецъ въ ротъ..
— Я? Я ни-еечего, ничего… огурцы вотъ емъ. Ннарвала…
— Въ кукурузе огурцы не растутъ, разсмеялись казаки, — а вотъ, погоди, мы отцу то скажемъ, что тутъ одна спрятавшись делаешь-то, онъ тебя вспоритъ, какъ следуетъ.

Станица Безскорбная. «Ишаки».
Въ одномъ изъ Кубанскихъ казачьихъ полковъ были казаки Безскорбинской станицы.
Отличились они темъ, что обладали завиднымъ аппетитомъ, и потому всегда съ нетерпенiемъ ожидали сигнала на обедъ или на чай…
Сидятъ вотъ такъ то разъ въ казарме, а оселъ по соседству и закричи…
Всталъ одинъ.
— Кажись, сигналъ былъ…
Все остальные прислушались…
— Да, быдто что то было… поддержалъ другой.
Дневальный, тоже безскорбинецъ, выпрямился во весь свой богатырскiй ростъ и завопилъ:
— За-а ча-аемъ…
Побежали на кухню съ баками, а на кухне удивляются — никто не приходилъ, а безскорбинцы уже здесь…
— Сигналъ былъ…
— Да не было сигнала…
— Какъ не было? Мы все его слыхали…
Въ это время закричалъ оселъ во второй разъ…
Казаки переглянулись…
— Такъ это не труба… — покатились со смеху кашевары и другiе присутствовавшiе казаки — до сигнала еще далеко.
Подъ общий хохотъ безскорбинцы пошли въ сотню.
Съ техъ поръ, какъ закричитъ ишакъ — вскакиваютъ казаки-насмешники, иностаничники, и ревутъ во все глотки:
— Безскорбинцы-ы… за ча-аа-емъ…
Или: — Ра-аавненiе направо-о… Шефъ стоитъ… (это въ строю-то).
Рады случаю поиздеваться…

Станица Лабинская. «Требуха».
Ярмарка… Навезутъ на нее — бывало — всякой всячины. Возовъ — не пройти… тутъ и матерiя, тутъ и продукты, тутъ и разный скотъ, и кони, и коровы, и быки, и овцы…
Чтобы дороже продать, многiе ловчились… Такъ, напримеръ, простую корову выдавали за стельную, известнымъ варварскимъ способомъ — набиванiем, другiе — наоборотъ — хотели дешевле купить и — торгъ, шедшiй на месте ярмарки, разыгрывался — бывало — все больше и больше…
Шумели, кричали, хлопали по рукамъ. После — шли выпить или тутъ же выпивали на месте продажи. Много горячились и ругались, не стесняясь отвести душеньку.
Бойни работали то-же во всю. Бился скотъ на мясо. Остатки — требуху и внутренности — выбрасывали прямо въ Лабу. И, отойдя отъ бойни, можно было видеть:
Стоитъ на берегу целый рядъ лабинцевъ-рыбалокъ.
Только они не рыбу ловили, а крючками и шестами старались зацепить проплывающую требуху.
Потомъ они ее варили и ели…
За этотъ то требухоловный спортъ дразнятъ лабинцевъ — требухою.
Ярмарка шла всемъ на пользу…

Станица Константиновская. «Ракожары».
Церковь въ этой станице совсемъ зря стояла…
Такъ что можно прямо сказать: изъ-за баловства.
Раковъ любить печеныхъ можно, ну а вотъ церковь тутъ, хоть и деревянная, хоть и не важнецкая, а причемъ?
Наловили казаки раковъ, стали ихъ печь недалеко отъ церкви, огонь по сухой травке побежалъ… запылала церковь…
Отъ раковъ наедку мало, а если принять во вниманiе стоимость сгоревшей церкви, такъ и того — совсемъ одинъ убытокъ получается…

Станица Владимирская. «Сова».
Лихой былъ священникъ въ станице Владимирской…
Охотникъ.
Выпить любилъ… Песни поиграть…
А когда придется, такъ и лезгинку поплясать, — такъ, конечно, чтобы никто этого не виделъ…
Характеръ имелъ увлекающiйся и непостоянный.
Мыслей у него въ голове бывало — целый ворохъ. Какъ былъ земнымъ человекомъ, такъ — хоть и рукоположили его въ духовный санъ, — такъ имъ и остался.
Съ привычками своими никакъ не могъ разстаться…
Привычка то, говорятъ, вторая натура..
А привыкъ онъ къ воле, къ простору, къ движенiямъ…
Оно, конечно, рыбу ловить, охотиться, въ цель стрелять, джигитовать, камнями швыряться, въ запуски бегать — занимательное занятiе…
Иной голышемъ по воде шесть или восемь круговъ выбилъ — и доволенъ…
А ежели десять насчиталъ, пока камень по воде прыгалъ — такъ и совсемъ радъ…
Какъ кто…
А тутъ пришлось со святостью по степи въ ризе шествовать и кадиломъ махать, идти впереди крестнаго хода.
Ветерокъ волосы шевелитъ, солнышко пригреваетъ, небеса чистые, чистые… Певчiе поютъ… И задумался попъ, дышитъ полной грудью…
Просторъ… благодать… Забылся онъ… И, какъ разсказываетъ очевидецъ, вылетела впереди его сова…
Увиделъ ее попъ..
— Нагнуться — думаетъ — улетитъ, проклятая, не успеешь камнемъ попасть въ нее…
Почувствовалъ, что у него есть въ руке что-то тяжелое, и пустилъ сове въ следъ…
Глядятъ все и что же видятъ? летитъ за совой серебряный крестъ…
Очень тутъ весь Крестный Ходъ на попа обиделся.
— Совы ради крестъ забросилъ…
Когда искали, — даже невероятно, — не нашли…
И пошла после этого случая слава про Владимировскую станицу.